Америка_01. Летим поверху
5/10/06 17:06![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bujhmСначала - всякие изменения в расписании. Есть большая вероятность, что добавятся ещё два города - 17 (или 22) октября в Колумбии (Миссури, Стас Колеников) и 25 - где-то в Нью-Джерси. Более подробно, думаю, можно будет узнать, спросив Александра Грайновского - shurik@kspus.org. Ну или я ещё выложу в процессе.
Вчера поздно вечером я приземлился в Милуоки. После сухого горного воздуха Денвера было такое ощущение, что попал в какую-то баню - уж так было жарко и влажно. Неудивительно - Милуоки расположен на берегу одного из Великих озёр - Мичиган; я его, правда, пока ещё не видел. А сегодня с утра тут пасмурно, сильный ветер, во дворике особо не покуришь - холодно. По улице шквалом носятся жёлтые листья - осень идёт полным ходом.
У меня (наконец-то) образовалось несколько часов свободного времени, я попробую посидеть тут в тишине до концерта и что-то повспоминать.
21 сентября
В Шереметьево меня шмонали на таможне довольно плотно. Раскрывали коробочки и пакеты, спрашивали, что где и зачем. Почему-то им было важно выяснить, отходил ли я пописать в процессе сборов, и не залезал ли в это время в мои сумки какой-нибудь террорист. Насилу я их убедил в выносливости моего пузыря. Ещё час прошёл в узком отстойнике перед посадочным коридором - кресел там на всех не хватало, и американцы попроще натурой рассаживались прямо на пол, засунув под зад сумки и пакеты.
В Боинге-767 мне досталось место у окна, я прилип к нему носом и почти не отлипал все 12 часов полёта. На мониторах, укреплённых на потолке салона, сначала показывали карту перемещений самолёта, потом прекратили, и я благополучно потерял всю ориентацию.
В окошке я увидел Атлантический океан. Он был совершенноневъ обалденный. Над землёй стояла густая облачность, которая обрывалась ровно на берегу, повторяя все прихотливые изгибы береговой линии, а океан был абсолютно безмятежен, синий до рези в глазах, к горизонту он становился голубым и сливался с небом. Край горизонта загибался, как и положено круглой Земле. Я наслаждался им до тех пор, пока он не кончился через полчаса.
Я чесал репу, соображая, что же это может быть. Это тоже длилось недолго - потому что скоро появился второй Атлантический океан - этот был уже намного суровее, цвет его был больше к фиолетовому. На поверхности его были бесчисленные лодки и белые кораблики. Я вглядывался в них и представлял себе весёлых атлантических рыбаков - как они выходят дружной флотилией в суровый океан ловить свои шпроты, лодки идут совсем рядом, а рыбаки весело перекрикиваются: "Хэй, Мартин, ты забыл дома свой невод, старый пердун! - Зато, Свенсон, я взял твои удочки, тебе это привычнее, только где ты тут червяков возьмёшь?!.." Через полчаса я понял, что океан абсолютно пуст. Это были не лодки, а шапки белой пены на огромных волнах. После того, как я это понял, и этот Атлантический океан тоже кончился.
Как-то случайно я выяснил, услышав краем уха, что бескрайняя земля под нами - Северная Англия.
Настоящего Атлантического океана я почти не видел - он был замотан в глухую облачность, и лишь изредка в прорывах низких облаков что-то мрачно поблёскивало. При этом это было совершенно что-то не океанское, скорее это напоминало старый асфальт. Я так и уснул, упёршись носом в стекло.
Разбудили меня радостные вопли пассажиров: "Гренландия! Гренландия!" Народ столпился у правого борта самолёта, так что я стал серьёзно опасаться за оверкиль - что-то они там рассматривали, восхищённо цокая языками, пробиться было совершенно невозможно. "Какая, нах, Гренландия? - думал я. - Куда мы вообще летим?" Через некоторое время я осторожно подполз к противоположным иллюминаторам и выглянул. "Леди и джентльмены! - гордо сказала стюардесса из динамика. - Мы счастливы вам сообщить, что пролетаем над южным мысом Гренландии!" Под самолётом проплывали бескрайние снега, в которые были воткнуты огромные чёрные скалы - это выглядело в точности так, как на любом глобусе и атласе. (Я так после этого и недоумевал, откуда там взялась Гренландия, пока в каких-то гостях не увидел глобус и не начал его мацать - и ведь впрямь, блин, - прямая линия и есть!)
После этой датской вотчины потянусь неимоверно унылые и пустые земли, изрезанные бесчисленными озерцами и речками - "Как похоже на Россию, только всё же не Россия..." - это называлось Goosebay, вход в Канаду с севера. Я снова задремал, подавленный бесприютностью этого угла мира.
В следующий раз разбудила меня очаровательная чёрная стюардесса, не говорящая по-русски. Она протянула мне две таможенные формы и дала понять, чтоб я их заполнил. Я разбирался с мудрёным английским текстом, пока не встретил вопрос, сколько и чего я везу на продажу, и какова точная стоимость моего барахла. Тут я задумался. С одной стороны хотелось быть честным, а с другой - не хотелось ввязыватся в налоговые дебри, в которых я-то и в России ни хрена не смыслю. Пораскинув мозгами, я решил, что это будут вовсе не диски, а исключительно сувениры и подарки, и так и отметил в бумажке. (Позже выяснилось, что я был абсолютно прав. Мне потом рассказали весёлую историю об одном очень известном барде, который как-то провозил через таможню огромный чемодан, доверху набитый только его дисками. Таможенники так и сели, когда увидели такое промышленное количество их. "О, - сказал известный бард, - Итыз нот фор сейл. Итыз сувенир энд гифт!" И в подтверждение этого он немедленно подарил каждому таможеннику и каждому чёрному из обслуживающего персонала по своему диску с личной дарственной надписью - те даже отмахаться не смогли).
Самолёт летел над Америкой. Абсолютно бескрайней и плоской. Города я там не мог даже определить визуально - они были как бы размазаны по всей поверхности, и один конгломерат домов и улиц плавно переходил в другой. Я вспоминал, как летел над Германией - там города сверху были похожи на аккуратные и раздельные кучки красного бисера (благодаря традиционной черепице); а тут земля была похожа на поверхность пижонского кожаного рюкзака - который был испещрён множеством дизайнерских плавно изогнутых трещин. И каждая такая линия была аккуратно простёгана многочисленными одинаковыми клёпками, это довольно красиво. Клёпки эти - это домики по обеим сторонам улицы, у каждого - гараж и газон. К слову сказать, когда летишь над Россией, города похожи на кучки всяких деталей, которых зачерпнули из ящика с неопознанным мелким радиобарахлом и, не глядя, сыпанули, куда пришлось.
Атланты я так даже толком не видел. Нужно было быстро выскочить, пробежать через таможню и как-то найти пересадочный самолёт внутренних линий на Лос-Анжелес. Держась толпы, я добрался по путаным переходам до заградительной линии кабинок границы и встал в очередь. То тут, то там раздавались объявления через динамик типа "Интерпретер ту сиксти найн!" - "Интерпретер ту фооти ту!" Дама в форме сбивалась с ног, мотаясь по кабинкам и что-то переводя моим соотечественникам, которые активно жестикулировали таможенным офицерам, распахивающим рот от удивления.
Мой офицер был лыс и строг. Он осмотрел меня и методично сравнил с паспортом. Затем что-то спросил. Напрягшись, я уловил слово "purpose". "Э... - сказал я. - Ам эм а сингер как бы. Ай эм гоуин ту мэйк консертс хиэ". Чтоб офицеру стало понятнее я даже поднял гитарный кофр и немного потряс им в воздухе. "Оу", - изумился офицер и снова что-то спросил насчёт того, бывал ли я тут раньше. "Йе, - уверенно сказал я, подумал и добавил, - Фёрст тайм!" "Гуд", - меланхолично ответил мне таможенник и углубился в свой монитор. Настучавшись вдоволь по клавиатуре, он вновь строго поглядел на меня и спросил, мол, хау лонг, дальше неразборчиво. Я выхватил из кофра распечатку электронного обратного билета и протянул ему за стойку, держа палец на обратной дате - 31 октября. Таможенник внимательно изучил дату, покивал, оторвал часть формы, которую я заполнял в самолёте, прикнопил её к моему паспорту и с размаху вхреначил в неё печать. Затем деловито взял ручку и уверенно вписал в графу "срок пребывания в стране" дату - "32, OCTOBER 2006"!.. Затем, нахмурившись, посмотрел на написанное, что-то соображая, и исправил число. "Thank yooou! OK! Next please!" - я быстро оказался по ту сторону границы и уже держался за поручень эскалатора, несущегося куда-то вглубь аэропорта.
В следующем самолёте я догадался глянуть, что же он мне там исправил в паспорте. Дата, которая в конечном итоге сформировалась в мозгу таможенного офицера, была - 22 октября.
Вчера поздно вечером я приземлился в Милуоки. После сухого горного воздуха Денвера было такое ощущение, что попал в какую-то баню - уж так было жарко и влажно. Неудивительно - Милуоки расположен на берегу одного из Великих озёр - Мичиган; я его, правда, пока ещё не видел. А сегодня с утра тут пасмурно, сильный ветер, во дворике особо не покуришь - холодно. По улице шквалом носятся жёлтые листья - осень идёт полным ходом.
У меня (наконец-то) образовалось несколько часов свободного времени, я попробую посидеть тут в тишине до концерта и что-то повспоминать.
21 сентября
В Шереметьево меня шмонали на таможне довольно плотно. Раскрывали коробочки и пакеты, спрашивали, что где и зачем. Почему-то им было важно выяснить, отходил ли я пописать в процессе сборов, и не залезал ли в это время в мои сумки какой-нибудь террорист. Насилу я их убедил в выносливости моего пузыря. Ещё час прошёл в узком отстойнике перед посадочным коридором - кресел там на всех не хватало, и американцы попроще натурой рассаживались прямо на пол, засунув под зад сумки и пакеты.
В Боинге-767 мне досталось место у окна, я прилип к нему носом и почти не отлипал все 12 часов полёта. На мониторах, укреплённых на потолке салона, сначала показывали карту перемещений самолёта, потом прекратили, и я благополучно потерял всю ориентацию.
В окошке я увидел Атлантический океан. Он был совершенно
Я чесал репу, соображая, что же это может быть. Это тоже длилось недолго - потому что скоро появился второй Атлантический океан - этот был уже намного суровее, цвет его был больше к фиолетовому. На поверхности его были бесчисленные лодки и белые кораблики. Я вглядывался в них и представлял себе весёлых атлантических рыбаков - как они выходят дружной флотилией в суровый океан ловить свои шпроты, лодки идут совсем рядом, а рыбаки весело перекрикиваются: "Хэй, Мартин, ты забыл дома свой невод, старый пердун! - Зато, Свенсон, я взял твои удочки, тебе это привычнее, только где ты тут червяков возьмёшь?!.." Через полчаса я понял, что океан абсолютно пуст. Это были не лодки, а шапки белой пены на огромных волнах. После того, как я это понял, и этот Атлантический океан тоже кончился.
Как-то случайно я выяснил, услышав краем уха, что бескрайняя земля под нами - Северная Англия.
Настоящего Атлантического океана я почти не видел - он был замотан в глухую облачность, и лишь изредка в прорывах низких облаков что-то мрачно поблёскивало. При этом это было совершенно что-то не океанское, скорее это напоминало старый асфальт. Я так и уснул, упёршись носом в стекло.
Разбудили меня радостные вопли пассажиров: "Гренландия! Гренландия!" Народ столпился у правого борта самолёта, так что я стал серьёзно опасаться за оверкиль - что-то они там рассматривали, восхищённо цокая языками, пробиться было совершенно невозможно. "Какая, нах, Гренландия? - думал я. - Куда мы вообще летим?" Через некоторое время я осторожно подполз к противоположным иллюминаторам и выглянул. "Леди и джентльмены! - гордо сказала стюардесса из динамика. - Мы счастливы вам сообщить, что пролетаем над южным мысом Гренландии!" Под самолётом проплывали бескрайние снега, в которые были воткнуты огромные чёрные скалы - это выглядело в точности так, как на любом глобусе и атласе. (Я так после этого и недоумевал, откуда там взялась Гренландия, пока в каких-то гостях не увидел глобус и не начал его мацать - и ведь впрямь, блин, - прямая линия и есть!)
После этой датской вотчины потянусь неимоверно унылые и пустые земли, изрезанные бесчисленными озерцами и речками - "Как похоже на Россию, только всё же не Россия..." - это называлось Goosebay, вход в Канаду с севера. Я снова задремал, подавленный бесприютностью этого угла мира.
В следующий раз разбудила меня очаровательная чёрная стюардесса, не говорящая по-русски. Она протянула мне две таможенные формы и дала понять, чтоб я их заполнил. Я разбирался с мудрёным английским текстом, пока не встретил вопрос, сколько и чего я везу на продажу, и какова точная стоимость моего барахла. Тут я задумался. С одной стороны хотелось быть честным, а с другой - не хотелось ввязыватся в налоговые дебри, в которых я-то и в России ни хрена не смыслю. Пораскинув мозгами, я решил, что это будут вовсе не диски, а исключительно сувениры и подарки, и так и отметил в бумажке. (Позже выяснилось, что я был абсолютно прав. Мне потом рассказали весёлую историю об одном очень известном барде, который как-то провозил через таможню огромный чемодан, доверху набитый только его дисками. Таможенники так и сели, когда увидели такое промышленное количество их. "О, - сказал известный бард, - Итыз нот фор сейл. Итыз сувенир энд гифт!" И в подтверждение этого он немедленно подарил каждому таможеннику и каждому чёрному из обслуживающего персонала по своему диску с личной дарственной надписью - те даже отмахаться не смогли).
Самолёт летел над Америкой. Абсолютно бескрайней и плоской. Города я там не мог даже определить визуально - они были как бы размазаны по всей поверхности, и один конгломерат домов и улиц плавно переходил в другой. Я вспоминал, как летел над Германией - там города сверху были похожи на аккуратные и раздельные кучки красного бисера (благодаря традиционной черепице); а тут земля была похожа на поверхность пижонского кожаного рюкзака - который был испещрён множеством дизайнерских плавно изогнутых трещин. И каждая такая линия была аккуратно простёгана многочисленными одинаковыми клёпками, это довольно красиво. Клёпки эти - это домики по обеим сторонам улицы, у каждого - гараж и газон. К слову сказать, когда летишь над Россией, города похожи на кучки всяких деталей, которых зачерпнули из ящика с неопознанным мелким радиобарахлом и, не глядя, сыпанули, куда пришлось.
Атланты я так даже толком не видел. Нужно было быстро выскочить, пробежать через таможню и как-то найти пересадочный самолёт внутренних линий на Лос-Анжелес. Держась толпы, я добрался по путаным переходам до заградительной линии кабинок границы и встал в очередь. То тут, то там раздавались объявления через динамик типа "Интерпретер ту сиксти найн!" - "Интерпретер ту фооти ту!" Дама в форме сбивалась с ног, мотаясь по кабинкам и что-то переводя моим соотечественникам, которые активно жестикулировали таможенным офицерам, распахивающим рот от удивления.
Мой офицер был лыс и строг. Он осмотрел меня и методично сравнил с паспортом. Затем что-то спросил. Напрягшись, я уловил слово "purpose". "Э... - сказал я. - Ам эм а сингер как бы. Ай эм гоуин ту мэйк консертс хиэ". Чтоб офицеру стало понятнее я даже поднял гитарный кофр и немного потряс им в воздухе. "Оу", - изумился офицер и снова что-то спросил насчёт того, бывал ли я тут раньше. "Йе, - уверенно сказал я, подумал и добавил, - Фёрст тайм!" "Гуд", - меланхолично ответил мне таможенник и углубился в свой монитор. Настучавшись вдоволь по клавиатуре, он вновь строго поглядел на меня и спросил, мол, хау лонг, дальше неразборчиво. Я выхватил из кофра распечатку электронного обратного билета и протянул ему за стойку, держа палец на обратной дате - 31 октября. Таможенник внимательно изучил дату, покивал, оторвал часть формы, которую я заполнял в самолёте, прикнопил её к моему паспорту и с размаху вхреначил в неё печать. Затем деловито взял ручку и уверенно вписал в графу "срок пребывания в стране" дату - "32, OCTOBER 2006"!.. Затем, нахмурившись, посмотрел на написанное, что-то соображая, и исправил число. "Thank yooou! OK! Next please!" - я быстро оказался по ту сторону границы и уже держался за поручень эскалатора, несущегося куда-то вглубь аэропорта.
В следующем самолёте я догадался глянуть, что же он мне там исправил в паспорте. Дата, которая в конечном итоге сформировалась в мозгу таможенного офицера, была - 22 октября.
Tags: