Bujhm

Встретилось мне недавно прекрасное выражение, такая устойчивая цитата в языке -

Лех эль немала́ аце́ль, ръэ драхе́hа вахаха́м.
"Иди к муравью, лентяй, смотри на его пути и умней".
Это из Притч 6:6. Я его уже не раз встречаю, в разных контекстах. И это прямо про меня, мне как раз надо время от времени к этому муравью ходить, пыриться на него и что-то соображать. Повешу у себя над кроватью, вместе с "Хаза́к вээма́ц!"
В Израиле эту фразу (в большинстве случаев только начало её) любят произносить всякого рода начальники, с важным видом. Но мало кто из них знает, что у этой фразы есть продолжение:

Аше́р эйн ла каци́н шотэ́р умоше́ль.
"Нет у него ни начальника, ни надсмотрщика, ни властителя".
И это тоже про меня, ну откуда у меня начальники. Я и так сам себя могу задолбать, если надо.

Вот и сейчас (простите за неровный почерк) - закончил оформление и выкладку видеоархива "Гипериона" за 2024 год. Дело из тех, которые тянутся месяцами и сопровождаются невнятным бормотанием, мол, вот как только время будет. А там прямо сокровища попадаются, уникальные концерты. Есть чем гордиться. Тем более, что я тут на каждом концерте про "Гиперион" рассказываю и про эти наши залежи.
Так что к муравью я честно пришёл - и муравей этот меня одобрил.
А прекрасный израильский художник Надав Нахмани (который, кстати, комиксы по Крамелю рисует), недавно выложил у себя тоже сюжет в тему.



( перевод тем, кто не )

Песня из золотого фонда израильской эстрады - "איך עושים תקליט" ("Как делают пластинку"). Это снова Шмулик Краус на стихи Янкеле Ротблита, запись вышла в 1982 году и вошла в очередной краусовский альбом "גלגל מסתובב" ("Колесо поворачивается") как финальная песня.
И это совершенно уникальная штука - как фотоальбом со многими участниками процесса, где все портреты сняты в легендарном кафе "Кассит" (о нём я уже писал как-то). Если вкратце, то это богемное кафе в Тель-Авиве, которое было знаменито в 50-60-е годы как место встречи всех поэтов, писателей, музыкантов и художников того времени. Сейчас его уже не существует, к сожалению.





Йейби вэШмулик яшву эцель Хацкель Кассит,
Йейби цоэк леМарсель, шеяви од косит.
Мойше цоэк: ад матай, батланим?
Кху кцат милим вэхабру леханим,
Кан ло шотим бэхинам, hиштану hазманим!

Йейби и Шмулик сидели у Хацкеля в "Кассите",
Йейби кричит Марселю, чтобы принёс ещё рюмку.
Мойше кричит: "Сколько можно, лентяи?
Возьмите немного слов и сочините мелодии,
Здесь не пьют бесплатно, изменились времена!"

Йейби - это акроним от имени Йона Бен-Иеhуда, который был близким другом Шмулика. Журналист и поэт, который написал стихи к половине песен этого альбома.
Хацкель Иш Кассит (человек Кассита) - создатель и первый хозяин кафе "Кассит", душа этого места. Умер в 1979 году, после чего кафе постепенно перешло в мемориальную фазу.
Марсель Кофман - старейший официант в "Кассите", тоже символ заведения.
Мойше - Моше Вайнштейн, сын Хацкеля, который продолжил дело отца и был управляющим кафе во время создания песни. Тоже богема, киноактёр, и его тоже называли "Мойше Иш Кассит".

( дальнейший разбор текста )

Я думаю, в каждой творческой тусовке должна быть подобная песня - сделанная на коленке, с кучей неизвестных имён конкретных людей, весёлая и задорная. Точный слепок времени и изящный прыжок в вечность.


Фото Shlomo Manasse. "Кассит" в 80-е.

Клёвая песенка "Ты, я и ветер". Поёт дуэт "Парварим", это с их самого первого диска, который вышел в 1964 году. Поют, соответственно, Йоси Хури и Нисим Менахем, их первый состав.
Автор текста - Йорам Таhарлев, как раз после выхода этого хита он стал всенародно известен. А музыка Нахума Хеймана.



Перевод мой:

Трое нас: ты, я и ветер
Вышли в поля на рассвете
Запахом трав подышать.
Мы прыгали вместе с ручьями,
Корове вослед помычали
И в общем, решили сбежать.
И вот вместе с песней дорожной идём -
Ты, я и ветер втроём.

В букете колючки и розы,
Козлёнка пускали к нам козы,
Шакал нашей тропки бежал.
Мы плакали под листопадом,
Смеялись потом до упаду,
И был нам не нужен привал.
Вот так вместе с песней дорожной идём -
Ты, я и ветер втроём.

Трое нас: ты, я и ветер
Прошли все дороги на свете,
Их, в общем, никто не считал.
У самого синего моря
Мы остановились, не споря,
А ветер так делать не стал.
С ним песня исчезла в дали голубой,
Вдвоём мы остались с тобой.

( оригинал )

אא



( Read more... )

- hэ, пионер, - сказал один из пришедших, мужчина с фингалом. - Да мы домой вернулись, вот и наш, hэ, двор.
- Надеюсь, ты не потерял, hэ, флейту? - спросил второй пионер. - Сейчас как раз время сыграть нашу пионерскую зорьку.
Первый пионер довольно кивнул, но повернувшись, чуть не выронил инструмент из рук.
- Да ты же, hэ, кот! - воскликнул он в изумлении. - Ты же просто нёс с собой этого чёртового, hэ, кота. Но почему ты стал им?
- Да hэ его знает, - невозмутимо отозвался его спутник. - Или AI.


Правило о смене огласовки определённого артикля.
Если слово начинается на букву "хет" с огласовкой камац (обычный), то под определённым артиклем перед таким словом будет огласовка сэгол.


© Картинку рисовал какой-то робот.

Гениальный классический мультик от Нира и Гали - "Носки" (из цикла "Полторы комнаты").
Одна из самых известных их вещей, можно один раз показать - и это будет представлять весь их уникальный жанр.
Сделал транскрипт для учебных целей. Там много сленгоарабизмов, разговорных речевых стяжек, всякие культурные реалии. Есть о чём поговорить.



( о чём они там говорят )

История о том, как я столкнулся с незнакомой глагольной формой и офонарел. А потом меня спасли друзья и я расфонарел обратно.
Хотя нет, на самом деле это история о песне "Шней шошани́м" ("Две розы"). Она считается самой известной израильской песней в мире вообще, и её не исполнял только ленивый (upd: и я не ленивый).. Она даже приведена в первой книге учебника "Шеат hАиврит" уровня алеф (правда, только первый куплет, чтобы не сломать людям мозг). Её, конешно, надо знать.



( перевод )

( Пара слов о тексте )

И вот так прикольно звучит эта песня, в исполнении молодого Мати Каспи:



Музыка непростая, там наворочено два лада: один обычный гармонический минор, а второй - какой-то неведомый извод мелодического минора, который Зеира придумал для этой песни.
Аккорды я подобрал приблизительно, лучше тут запишу, чтобы потом не забыть. Куча уменьшенных, которые дают "восточное" звучание.

( в ре-миноре )

Теперь сама история. В 1935 году в Тель-Авиве появилось кафе "Касси́т" и как-то довольно быстро превратилось в символ эпохи. Так сложилось, что это место облюбовали писатели, поэты, музыканты и художники - вся возможная богема того времени. Там устраивались чтения, литературные встречи, ставились миниспектакли, сочинявшиеся прямо на ходу, проводились выставки и куча всего прочего. Среди завсегдатаев этого места можно было встретить Авраама Шлёнского, Мордехая Зеиру, Натана Альтермана (да, именно в этом кафе он сидел день-деньской), Александра Пэна, Шмулика Крауса, Лею Гольдберг, Арика Айнштейна... Почти весь цвет израильской культуры если не тусовался там, то захаживал поинтересоваться новостями. Часть кафе была в помещении, но в основном все сидели за столиками, расставленными по тротуару. И всегда вокруг звёзд там клубились почитательницы в ассортименте.
Название "Кассит" месту подобрал сам Шлёнский, выкопав арамейское слово "ки́ста", означающее "красный коралл", и произведя лёгкую перестановку букв. Шлёнский уже тогда был небожитель, поэтому всякое его слово как будто немедленно высекалось в камне.
Золотое время кафе "Кассит" пришлось на 40-60-е годы, дальше его слава потихоньку пошла на спад - рядом открывались новые конкурирующие заведения, а поколение основателей старело. В 1979 умер его бессменный хозяин Хацкель Иш Кассит, и кафе перешло в мемориальную фазу.


Кафе "Кассит", Натан Альтерман с дочерью Тирцей Атар, 1960.

( ещё пара кадров )

И вот в одно прекрасное утро 1943 года в этом кафе, по адресу Бен Иеhуда 59, сидели два друга - композитор Мордехай Зеира и поэт Яаков Орланд. Сидели не одни, а в компании с барышней Сарой, к которой Зеира неровно дышал тогда.
И вдруг открывается дверь, и в кафе заходит цветочница. Все цветочные лавки в округе хорошо понимали, что происходит в "Кассите", и почему там всегда будет спрос на их продукцию. Ну и, разумеется, Зеира тут же машет рукой, покупает красную розу и галантно вручает её барышне Саре. И Орланд вдруг тоже покупает розу и вручает туда же. Но белую. И оба такие смотрят друг на друга и шевелят ноздрями. А потом на Сару - мол, а ну, чей цветок лучше?
Барышня в замешательстве. Но быстро выходит из положения - "вот, что, милые мои! поскольку вы тут и композитор, и поэт, то давайте сочините мне тут прекрасную песню об этих розах. А я потом подумаю".
В таком положении брать людей на слабо очень легко - и Зеира с Орландом, не сходя с места, написали заказанную песню да тут же её и исполнили. Толпа собралась, конешно, изрядная, и была там одна юная певичка по имени Эстер Гамлиэлит. "Ах! - говорит Эстер, - как я хочу петь эту волшебную песню! всё бы отдала за такую возможность!" - "Да пожалуйста, - говорит Орланд, - на вот тебе эту исписанную салфетку; скажем, за две с половиной палестинских лиры. А то у меня совсем сигареты кончились". А та ему улыбается такая вся, и как-то предыдущий вопрос замылился.
Эстер Гамлиэлит действительно стала первой исполнительницей этой песни, но по-настоящему знаменитыми "Шней шошаним" стали после исполнения Шошаны Дамари. Именно эта вторая версия пошла в народные каверы.

С течением лет выяснилась странная деталь. Почему-то все первые исполнители этой песни в последнем куплете пели не те слова, которые Орланд написал изначально. В исходнике он там такой:



Известно только, что у оставшейся,
Разбилось сердце, разбилось сердце.
И дело кончилось тем, я думаю,
Что и вторая совсем сломалась.
Жили-были много лет назад
Две розы, две розы.

Причины такой замены неясны. Википедия, например, пишет, что Шошана Дамари на записи в студии просто забыла эти две строчки и подставила повтор из начала. Но как-то в это слабо верится.
И вот в ролике, который приведён в начале этого поста Мати Каспи как бы исправляет эту историческую несправедливость. Там же во встрече участвуют и сам Яаков Орланд, и та барышня Сара, которая уже давно Сара Зеира, - вот они эту легенду и рассказывают на пару.

Но вот стал я разбирать этот восстановленный текст - и с размаху въехал лбом в стену. "Д'Артаньян почувствовал, что тупеет" ©
"Нишбо́р нишба́р..." - что это за безумный оборот? "Мы разобьём, разбилось..." Кто такие эти "мы" и почему "разобьём"? Где смысл?
В общем я начал себя чувствовать как тот Папанин со своим маузером из фантастического рассказа Веллера. Спасла меня Рахель, отправив на поиски Великих Таблиц из "Грамматического Очерка Языка Иврит" Бенциона Меировича Гра́нде 1963 года издания.
И благодаря им я понял, что этот "нишбор" здесь не глагол в паале לִשְׁבּוֹר (лишбо́р, "разбить"), будущее время, 1 лицо, множественное число. О нет!
Это редчайшая форма - абсолютный инфинитив глагола לְהִישַׁבֵר (леhишавэ́р, "разбиться") в биньяне нифъаль. Которая и выглядит, и звучит точно так же. И обозначает, как я и рассказывал выше, просто усиление действия основного глагола - "сломанием сломался" / "сломя сломался" / "совсем сломался".


Нужная страница "Грамматического Очерка", которая вправила мне мозг обратно.

Испытывая глубокую благодарность Бенциону Меировичу за то, что я не "сломался этим сломанием", привожу ссылку на весь его легендарный "Очерк" ("сохранить ссылку как...").

Знакомый ребёнок выловил на пляже стеклянный сосуд, в котором были герметично упакованы некие письмена. Не только он, но и все взрослые вокруг немедленно нарисовали себе воображаемый островок, который тут близко, только за горизонтом сразу, не видно - и стали готовить спасательную экспедицию. Ведь это же очевидно - такие письма пишут только те, кто терпит бедствие на необитаемом острове или на дрейфующих обломках корабля. И во всех историях тот, кто вылавливает такой предмет, отправляется на помощь несчастному моряку. Они уже успели сложить в дорожный пакет самые необходимые вещи для экспедиции - фломастеры, надувные нарукавники и полусгрызенное яблоко - как пришла новая информация, и экспедиция стала на паузу.

Дело в том, что тут в Израиле недавно был праздник Рош hАшана. Это многое объясняет.
В комплект новогодних церемоний входит старинный обряд, который называется Ташлих. Суть его в стандартной форме такова: празднично одетый народ подходит к берегу любого водоёма, читает сообразные молитвы и отряхивает полы своих одежд (или выворачивает карманы) - так, чтобы пыль с них летела в воду и уносилась. Тут всё метафорично: пыль и прах из карманов - это грехи и всякие проблемы, от которых надо избавиться в новом году. Вода, опять же, не абы какая, а желательно такая, в которой водятся рыбы. Это потому что Всевышний властвует над народом Израиля, как рыбак над рыбами. Ну и плюс то, что глаз у рыбы считается амулетом от дурного глаза (что бы это ни значило). В Израиле (да и в остальном мире) полно таких сувенирных амулетиков - "рыбьих глаз", сделанных из стекла.

В центре молитвенного комплекта находится цитата из Книги пророка Михи, из её финального абзаца. Гебраисты считают, что это дополнение было написано сильно позже, лет так на 200-300, во времена вавилонского плена - чисто для того, чтобы уравновесить всё предыдущее. Уж больно мрачен был пророк Миха в середине VIII века до нашей эры. А эта добавленная концовка как бы вселяет некоторую надежду - мол, не сцыте, Бог строг, но злиться долго не любит и прощает всякое. Евреи, конешно, те ещё поцы, но "Ты выбросишь в глубины моря все грехи их." И вот это самое "Ты выбросишь" - это и есть "Вэташлих..." Отсюда и название обряда.

וְתַשְׁלִיךְ בִּמְצֻלוֹת יָם כָּל חַטֹּאותָם
Миха 7:19

Появился он где-то в XIV веке в ашкеназской общине Германии, потом его переняли к себе сефарды и другие отдалённые общины. Надо заметить, что в Европе его не всегда проводили - бывало такое, что местные раввины впрямую запрещали именно Ташлих. Всё потому что зрелище это для непосвящённых выглядело довольно подозрительно: стоят на берегу реки евреи, что-то бормочут и кидают в воду. Очевидно же, что хотят отравить наши христианские воды. Ату их!

Вот так примерно это выглядело в 1884 году на картине польского художника Александра Герымского:



( Read more... )

Академия вчера вкратце объяснила про удлинённую и усечённую формы будущего в глаголах. Как правило, эту тему почти никто не курит, кроме заядлых грамматиков, но она, тем не менее, существует. Я, пожалуй, чуть подробнее её разовью.

Итак, там всё просто.
Удлинённое будущее - עָתִיד מָאֳרָךְ (ати́д моора́х).
Укороченное будущее - עָתִיד מְקֻצָּר (ати́д мэкуца́р).

Что имеется в виду под "удлинённым".
Вот есть такая строчка в известной детской песенке "Шана това" - "אֲנִי כַּפַּי אָרִימָה" (ани́ капа́й ари́ма) - "подниму-ка я свои ладони". И возникает вопрос, что за странная форма такая "арима". Глагол-то לְהָרִים (леhари́м) "поднимать", значит, должно быть в будущем времени אָרִים (ари́м) "я подниму".
На самом деле это называется когортатив. Такая форма глагольного наклонения, которое выражает пожелание, призыв, увещание, ободрение, поторапливание. В русском языке часто может передаваться с помощью частицы "-ка", идущей после глагола. Форма эта - из библейского иврита, но вполне используется и сегодня в поэтических текстах. В иврите она строится путём добавления суффикса hэй с предыдущей огласовкой "камац" - так, что получается просто добавление безударной гласной "а" к глаголу в будущем времени: "арим - арима".
Когортатив в иврите применим обычно к первому лицу - формы "я/мы". И исторически используется с небольшим количеством библейских простых глаголов. В современной поэзии его могут ставить для придания тексту торжественности и праздничности, в обычной жизни так, конешно, не говорят.

( Ну вот, например )

Но пора, пожалуй, свернуться, а то мёд с яблоками стынут. С Новым годом!

На иллюстрации кисти искуственного разума изображён святой Иероним в формах прошлого и будущего времени.