![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Оруэлл. "Скотный двор"
21/4/05 13:31Это ж надо было так озлиться - чтоб написать настолько гениальный текст. Причём абсолютно ровным и спокойным эзоповым языком, старательно упрощённым - как для понимания простецам, так и для возможных переводов на любые другие языки. А озлиться ему было с чего.
Начиная примерно с 1937 года Советская Россия начала испускать вокруг себя какое-то странное просоветское чёрно-белое излучение. Для многих - и стран, и людей - всё окружающее стало постепенно окрашиваться в эту неприглядную гамму, причём оттенки серого тоже понемногу пропадали. Для Оруэлла это началось ещё в Испании, когда он там воевал со своими друзьями - испанскими анархистами против фашистов. Вернувшись с фронта, они буквально не узнали страну - на всех углах трубила коммунистическая пропаганда, их объявили государственными преступниками, и Оруэллу тогда едва удалось избежать ареста и расстрела. Тогда-то в 37 году у него и появились первые черновые наброски будущего "Скотного двора".
Дома, в Англии, положение тоже становилось неприятным - казалось бы, ещё вчера были нормальные люди, с которыми можно было обсуждать всё на свете, а сейчас словно какой-то барьер внутри у них вырос: нельзя плохо говорить о Советах. Дальше - больше, когда началась Вторая мировая на всякое обсуждение коммунизма, а тем паче - сталинизма, вообще было положено (если не сказать забито) большое и толстое вето. Причём недостатка в объективной информации о советской жизни ни у кого не было: прекрасно было всем известно и о чистках 37 года, и о процессах, и о ежемесячно меняющихся взглядах партии и народа. Абсурд ситуации состоял ещё и в том, что в стране Оруэлла не было военной цензуры вообще, как ни странно. При этом ругать и дразнить Черчилля можно было сколько угодно - и без этого не обходилось, а вот что-то вякать про Сталина - не получалось ни у кого. И цензура для этого вовсе не была нужна. Это было "неприлично", "не принято", "несвоевременно" - само общество окрасилось в чёрно-белые тона.
Оруэлл с его старомодными принципами оказался почти в полной изоляции - его просто никто не хотел слушать. Ему, выросшему на словах Вольтера "Мне отвратительно то, что вы говорите, но я буду стоять насмерть за то, чтобы вы имели право это говорить", - было и горько, и противно.
"Animal Farm" писался с 1943 по 1944 год. Весь мир с восхищением следил за тем, как Советский Союз натужно сбрасывает со своего загривка фашистского пса; Оруэлл же, соглашаясь с общей праведностью войны, не мог отвернуться от скрытого лика коммунистического дракона, одиноким донкихотом царапая его морду собственным пером вместо копья. Будучи при этом - да! - и демократом, и социалистом - уж вот этого-то вообще никто не понимал в округе: либо ты антисоветчик-нацист, либо коммунист. Готовую рукопись долго не принимало ни одно издательство - что в Англии, что в Америке, и вышла книга только в августе 1945 года.
Эта книга - готовое пособие по тоталитаризму, лабораторная работа. Она о том загадочном явлении, когда принуждаемое сознание начинает само изменять реальность, и о роли страха как главного рычага этого принуждения. Писалась она с России - с самого начала её советской истории - настолько плотно, что нет никакой нужды даже упоминать параллели в персонажах, настолько они все узнаваемы. Гениальность её в том, что она принципиально описывает любой тоталитарный режим - достаточно наложить эту притчу на любую подходящую ситуацию, как тут же все звериные персонажи получают свои вторые человеческие имена. Помните, в одной из серий наших "Шерлока Холмса и доктора Ватсона" были такие забавные титры - на бессмысленную мешанину букв накладывается шифровальная сеточка с окошками, и в них становятся видны имена и фамилии?
Было бы здорово создать такой учебник по истории России - состоящий весь из художественных текстов. Где на каждое значимое событие приходилось бы как минимум по два а то и больше отрывка. С Бонч-Бруевичем, например, и Оруэллом. Кого бы ещё посоветовали?
ЗВЕРСКАЯ ФЕРМА: СКАЗКА
Перевод В. Прибыловского.
Перевода Марии Карп, который вышел в "Азбуке-Классике", я в сети не нашёл, но этот тоже неплох.
Начиная примерно с 1937 года Советская Россия начала испускать вокруг себя какое-то странное просоветское чёрно-белое излучение. Для многих - и стран, и людей - всё окружающее стало постепенно окрашиваться в эту неприглядную гамму, причём оттенки серого тоже понемногу пропадали. Для Оруэлла это началось ещё в Испании, когда он там воевал со своими друзьями - испанскими анархистами против фашистов. Вернувшись с фронта, они буквально не узнали страну - на всех углах трубила коммунистическая пропаганда, их объявили государственными преступниками, и Оруэллу тогда едва удалось избежать ареста и расстрела. Тогда-то в 37 году у него и появились первые черновые наброски будущего "Скотного двора".
Дома, в Англии, положение тоже становилось неприятным - казалось бы, ещё вчера были нормальные люди, с которыми можно было обсуждать всё на свете, а сейчас словно какой-то барьер внутри у них вырос: нельзя плохо говорить о Советах. Дальше - больше, когда началась Вторая мировая на всякое обсуждение коммунизма, а тем паче - сталинизма, вообще было положено (если не сказать забито) большое и толстое вето. Причём недостатка в объективной информации о советской жизни ни у кого не было: прекрасно было всем известно и о чистках 37 года, и о процессах, и о ежемесячно меняющихся взглядах партии и народа. Абсурд ситуации состоял ещё и в том, что в стране Оруэлла не было военной цензуры вообще, как ни странно. При этом ругать и дразнить Черчилля можно было сколько угодно - и без этого не обходилось, а вот что-то вякать про Сталина - не получалось ни у кого. И цензура для этого вовсе не была нужна. Это было "неприлично", "не принято", "несвоевременно" - само общество окрасилось в чёрно-белые тона.
Оруэлл с его старомодными принципами оказался почти в полной изоляции - его просто никто не хотел слушать. Ему, выросшему на словах Вольтера "Мне отвратительно то, что вы говорите, но я буду стоять насмерть за то, чтобы вы имели право это говорить", - было и горько, и противно.
"Animal Farm" писался с 1943 по 1944 год. Весь мир с восхищением следил за тем, как Советский Союз натужно сбрасывает со своего загривка фашистского пса; Оруэлл же, соглашаясь с общей праведностью войны, не мог отвернуться от скрытого лика коммунистического дракона, одиноким донкихотом царапая его морду собственным пером вместо копья. Будучи при этом - да! - и демократом, и социалистом - уж вот этого-то вообще никто не понимал в округе: либо ты антисоветчик-нацист, либо коммунист. Готовую рукопись долго не принимало ни одно издательство - что в Англии, что в Америке, и вышла книга только в августе 1945 года.
Эта книга - готовое пособие по тоталитаризму, лабораторная работа. Она о том загадочном явлении, когда принуждаемое сознание начинает само изменять реальность, и о роли страха как главного рычага этого принуждения. Писалась она с России - с самого начала её советской истории - настолько плотно, что нет никакой нужды даже упоминать параллели в персонажах, настолько они все узнаваемы. Гениальность её в том, что она принципиально описывает любой тоталитарный режим - достаточно наложить эту притчу на любую подходящую ситуацию, как тут же все звериные персонажи получают свои вторые человеческие имена. Помните, в одной из серий наших "Шерлока Холмса и доктора Ватсона" были такие забавные титры - на бессмысленную мешанину букв накладывается шифровальная сеточка с окошками, и в них становятся видны имена и фамилии?
Было бы здорово создать такой учебник по истории России - состоящий весь из художественных текстов. Где на каждое значимое событие приходилось бы как минимум по два а то и больше отрывка. С Бонч-Бруевичем, например, и Оруэллом. Кого бы ещё посоветовали?
ЗВЕРСКАЯ ФЕРМА: СКАЗКА
Перевод В. Прибыловского.
Перевода Марии Карп, который вышел в "Азбуке-Классике", я в сети не нашёл, но этот тоже неплох.
Tags:
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}