bujhm. Табачная биография (Reply)

Человек состоит не только из скелета, кожи, желудка и прочего биологического барахла - на значительную свою часть он состоит и из вещей, которые его окружают. Или их совокупностей. Например, если кто-то вдруг увидит свой любимый пейзаж, он радостно вскричит: "Вот это - я!" и будет прав. Даже если это замусоренный двор детского садика 70-х годов. Или взять, например, обстановку квартиры - если хорошо знаешь человека, всегда можно определить, что тут живёт именно он, а не кто-нибудь иной. Винни-Пух состоит из пустой комнатки с тумбочками, набитыми мёдом, а Кролик - из столовой, где в буфете кроме мёда есть ещё и сгущёнка. Некоторые из этих вещей в течение нашей жизни выстраиваются в определённые занятные цепочки разной длины. Например, цепочка любимых чашек вполне себе обозрима и приятна глазу, а вот полку прочитанных книг лучше, пожалуй, даже не представлять, дабы не разрушить мозг.
Но между чашкой и книгой есть принципиальная разница. Ибо совокупность чашек являются воплощением одного предмета, "платоновской идеи" чашки; а совокупность книг так и остаются совокупностью разных беспредметных идей, (если мы, конешно, не хотим уподобляться продавщице из ларька "Союзпечати", бесхитростно пишущей на ценнике слово "книга"). Предметы нашей жизни, подобные таким чашкам, достойны всяческого интереса, - "идеи" этих предметов всегда с нами, меняются лишь их воплощения - ручки, галстуки, ключи с брелками, платки, кольца, очки, мобилки (в последнее время) и проч. Я бы назвал такие вещи автобиографическими. Просто биографические вещи - не менее интересны, но это совершенно другое дело - см. "Тринадцать трубок" И. Эренбурга.

Вот, например, совершенно автобиографическая для меня вещь - сигареты.

Скажи мне, что ты куришь,
и я отвечу: какая гадость!

Первую свою сигарету я попытался попробовать лет в 11, что ли. Для этой цели мы собрались с пацанами на пустой и пыльной лестничной площадке шестого этажа дома на Московском проспекте, что в городе Кишинёве. Торжественно подобранный на улице бычок был зажжён и передавался в сосредоточенном молчании. Мне трудно сейчас восстановить всю гамму ощущений, которая досталась мне от этого экспириенса, но хорошо помню, как оставшуюся половину дня я мрачно ходил по двору и плевался. После этого я много лет на дух не выносил табачного дыма. А особенно дыма от сигарет "Столичные" (60 копеек).

Прошли эти самые много лет. В восьмом классе у меня появились, наконец, нормальные приятели, и я перестал быть классическим школьным отщепенцем. Приятели вовсю курили, я вовсю занимался спортом и пытался их от курения отлучить. Так прошёл целый год, пока не начались экзамены - на них-то я и сломался. Мы бегали к метро "Студенческая", где накупали всякий булгартабак по полтиннику, затем устраивались в ближайших дворах, дымили и писали шпаргалки.

В ходу были шутки типа: "Будешь Стюардессу? - У меня Опал!", экзамены были сданы, жизнь была налажена, зависимость - тоже. Особенно удачные школьные моменты отмечались шикованием с "Золотым руном", которые были несколько поганей булгартабака, но зато "ароматизированные".

При этом я продолжал каждое лето ездить в Кишинёв к бабушке, и в какой-то момент тоже стал активно обнюхивать тамошние марки - в ящиках рассохшегося буфета, что стоял на открытой лоджии, постоянно прятались местные эндемики - "Дойна" с "Флуерашем".

На мой 9-10 класс пришлись всеобщие романтические влюблённости - они косили всех подряд в школе, не разбирая возраста и статуса. Старшеклассницы гуляли с пареньками, что на год их младше, молодые практикантки из педагогического писали пронзительные письма собственным ученикам, семиклашки исходили ревностью и устраивали бурные сцены. При всём при этом началось повальное увлечение детским туризмом по Подмосковью. Принципиальные возрастные границы от восьмого класса и дальше - стёрлись, все ревновали всех, и по углам любовных многоугольников обычно вился дымок от сигарет "Визит" (почему-то).

К концу школы мы с другом забросили ежедневные болтанки на турнике и вальяжно покуривали "Яву" за 40 копеек. А если было желание пофорсить, покупали "Яву дубовую" за 60. Понятное дело, это была "ява явская", ибо "дукатскую" курить было западло и невкусно.

После школы я вовсю начал мотаться по далёким походам и экспедициям. Опытные курильщики в этих компаниях запасались самыми дешёвыми марками папирос - "Беломором" (25 коп.) и "Казбеком" (30 коп.) - их можно было взять с собой целый мешок и не маяться.

Но однажды в каких-то особенно далёких и нецивилизованных краях кончились и они. И тогда любимая учительница географии со вздохом выдала свой неприкосновенный запас "Лигероса" глупым детям. Дети сначала, конешно, офигели, а потом вошли во вкус и поняли, что ничего лучше кубинского табака на свете не бывает, а всё, что НЕ кубинский табак - дрянь, которую НЕЛЬЗЯ курить. И пока у нас продавались "Лигерос" за 20 копеек, "Партагас" за 25 и "Упманн" за 15 - у нас было Настоящее Счастливое Детство.

Когда они кончились в продаже, все, естественно, взвыли - и пришлось с тоской возвращаться к "Казбеку" как далёкому, но всё-таки аналогу, ибо одно только словосочетание "советские сигареты" уже вызывало тошноту и головную боль. Так я родителям и объяснял, кстати, когда они выяснили сей факт моей биографии.
Одновременно я поступил в МГПИ, немедленно попал на романтическую "картошку" и обнаружил, что все вокруг без исключения пишут стихи и песни. У нас там сложилось забавное общество, где мы изображали "творческую богему" и курили "творческие сигареты".

Правда, я долго ещё оставался верен и "Казбеку" с "Беломором".
Через несколько лет я оказался в Израиле. Папирос там, естественно, не было предусмотрено природой, и весь первый год я покупал только "Ноблесс" как малоимущий, а второй год прожил исключительно на "Бродвее" как самостоятельно зарабатывающий.

С этого момента, видимо, мне надоело разнообразие, и я стал редко менять марки. Вернувшись в нищую Москву 92-го года и зажив некоторой семейной жизнью, я полностью перешёл на самый распространённый тогдашний дешёвый бренд - "Магну".

До тех пор пока она не испоганилась окончательно, а жизнь стала временно бездомной. Через два года семейная жизнь снова наладилась и весьма прочно - и так же прочно я перешёл на красный "LM", тоже самые "народные" сигареты.

Ещё через четыре года мне жутко надоело курить вообще, и я это дело бросил и не курил почти полгода, особых напрягов не испытывая при этом. Но потом мне надоело и не курить тоже. С тех пор я курю "Золотую Яву лёгкую" и очень радуюсь, когда вижу у кого-нибудь такие же сигареты - если что, можно будет стрельнуть.

Что там будет дальше я, конешно, не знаю, но смотрю на эту автобиографическую коллекцию табачных пачек и думаю, что в старости у меня будет хорошее средство для борьбы со склерозом. Я состою из этого дыма, равно как и из прочих своих постоянных вещей, и мне будет чем разматывать слежавшиеся воспоминания. А кончатся сигареты - возьмусь за те же чашки, в конце концов...