Пара историй

[bujhm]

История, услышанная от Оли Маевской.

Интеллигентная русская семья в Америке принимает гостей. Бэкъярд подметён так, что сверкает. На белоснежной скатерти - вилки, ножи и бокалы. Смокинги и вечерние платья. Это, надо заметить, такая рафинированная русская семья, что там даже слова "жопа" не существует. Только Пушкин, Толстой и Достоевский. Хозяева изысканно принимают гостей (и кстати, не на бэкъярде - а на внутреннем дворике), и ведут беседы за нелёгкую судьбу русской культуры.
И вот хозяину в какой-то момент показалось некомильфо, что не все члены его семьи участвуют в этом важном культурном событии. А именно - отсутствует сынок Беня. Тоже - исключительно рафинированный интеллигент. Застрял где-то в доме и не идёт на контакт.
Хозяин извиняется перед гостями и сдержанно зовёт Беню, стараясь, чтобы это вышло одновременно внушительно и не громко. Беня не отзывается. Хозяин прокашливается и увеличивает децибел. Наконец, на его призывы оборачиваются все пришедшие гости и воцаряется любопытное молчание.
Беня выходит на балкончик, как сенатор к народу.
- Скажи мне, Беня, - обращается к нему папаша, понимая, что сейчас лучше прилюдно перевести стрелки, - чем ты там таким занимаешься, что не слышишь, как тебя зовут?
Беня пожимает плечами и отвечает громко и внятно:
- Я хуйню смотрю.
Хозяин лишается дара речи, багровеет и понимает, что лучше бы у него на бэкъярде случилась авиационная бомба, чем такой позор. Гости отвешивают челюсти и чуть ли не зажимают носы. Длится блестящая театральная пауза. Беня растерянно переводит взор на зрителей:
- Но что я такого сказал? Yahoo News смотрю, что непонятного?


А вот история, услышанная от Оли Чикиной.

Давно это было. Остановился Леонид Сергеев как-то в своих гастролях в городе Сан-Франциско. И вписался там к кому-то в дом, не помню сейчас, к кому именно, допустим, к Маше. Понятное дело, с вечера туда набилась полная коробочка гостей, шумела гулянка, песни, и уж всяко лились горячительные напитки.
А Лёня Сергеев с утра просыпается рано, дом сиротливо пуст, и Лёне как-то не очень хорошо. Выходит он во дворик и уныло смотрит вдаль в городские улочки. Тихо кругом, разве что Маша где-то там рядом возится, стирает что-то увлечённо.
И вот видит Лёня: прямо напротив их дома по улице идёт казак. В полном боевом параде, с шашкой на боку, с усищами, в галифе и с кокардой на фуражке. И ведёт на поводке крошечную собачонку. Собачонка приседает и оставляет кучку прямо на середине улицы - а казак молодцевато выхватывает откуда-то из-за пазухи свой боевой совочек и ловко подбирает нагаженное. И так они дефилируют мимо, почти не сбавляя темпа.
Лёня с грустью понимает, что больше он никогда пить не будет. Ну, по крайней мере, в эту поездку. Потому что подобная картина ну никак не укладывается в его сознание. Откуда в центре американского города Сан-Франциско взяться безумному русскому казаку? С такой собачонкой. Да полно, собачонка ли это, в самом деле?
- Маша! - слабо зовёт Лёня. - Маша! Мне кажется, к нам пришла белочка. У вас белочки водятся?
Маша увлечённо стирает. На улицу она не смотрит, что ей там до Сан-Франциско.
- Водятся! - уверенно отвечает Маша. - У нас вообще много живности. Белочки есть, еноты приходят...
В этот момент Лёня наблюдает развитие уличной сцены.
Непонятно откуда в кадр входит русский поп. С огромным животом, в рясе, с бородищей. С тяжеленным крестом на груди. Вот они встречаются с русским казаком и задушевно беседуют. Собачонка (или белочка), идиотически взвизгивая, носится вокруг них кругами, постепенно обматывая их поводком.
- Всё, - в ужасе говорит Лёня. - А вот и енот пришёл.

Разумеется, я переврал всё, что не сумел запомнить.