![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bujhmЧасть Вторая
Как раз примерно в это же время синие и глубокие воды великого океана бороздил научно-исследовательский корабль весёлого и неунывающего старикана Жака ив-Пусто. Жак ив-Пусто увлекался тогда древними моллюсками, воспетыми в названии подводной лодки капитана Немо, которым бредил с детства, читая Жюля Верна с фонариком под одеялом. Короче говоря, нравились ему наутилусы. Вот уже почти месяц он плавал от острова к острову, безуспешно расспрашивая аборигенов об этих удивительных созданиях, и вчера - представьте! - ему улыбнулась удача. Один разговорчивый туземец поведал ему, что его покойный прадед часто рыбачил где-то у северной оконечности их острова, если господин профессор правильно понимает, (остров был идеально круглой формы), бил деревянной острогой электрических скатов, как вдруг воды пред ним расступились, и из океана вышло существо, похожее на то, что описывает господин весёлый профессор, только раз в десять больше; будто бы оно свистнуло три раза и издало дивный звук, а во лбу у него при этом загорелась звезда. Перепуганный прадед, не помня себя вплавь добрался до острова и сообщил удивительную новость соплеменникам, но те посчитали его укушенным бешеным тараканом и всерьёз не восприняли. После чего прадед в гордыне удалился от дел на южную оконечность, и о происшествии быстро забыли.
Добрый Жак ив-Пусто был вне себя от радости. Он расцеловал оторопевшего туземца в обе щёки и, подарив ему по рассеянности вместо зеркальца и бус проездной билет в парижском метро, стремглав бросился на свой корабль. Разбудив капитана, он приказал немедленно свистать всех наверх, одевать акваланги и свистать к северной оконечности. Что они и сделали.
Пршло не так уж и много времени, когда уже посиневший от затяжных ныряний Жак ив-Пусто наконец обнаружил пару наутилусов. Были они, естественно, вполне нормальными, никаких неприличных звуков не издавали и звёздами не светили - их изображения в атласе по крайней мере от них не отличались. Боясь спугнуть удачу весёлый старикан схватил огромную подводную кинокамеру, напичканную электроникой и способную снимать в полной темноте, вверх ногами и даже если вода зальётся внутрь, молодцевато закусил загубник акваланга и бросился в пучину. Доплыв до наутилусов, он поймал их в окуляр и чуть не заплакал от счастья. Наутилусы же, эти морские евреи, куда-то озабоченно направлялись, задумчиво шевелили щупальцами, мерно покачиваясь в мутной толще и стараясь не обращать внимания на отважного исследователя. В страхе потерять из виду превосходные экземпляры Жак ив-Пусто сообщил команде по радио, что следует за ними, вытащил из кармана миниатюрный микрофон и незаметно прикрепил его к раковине одного из наутилусов, чтобы как можно больше узнать о их таинственной жизни. (И это впоследствии сыграло немаловажную роль в нашей истории!) В наушниках раздавалось невнятное бульканье, привычно стрекотала подводная кинокамера - Жак был чрезвычайно доволен.
Но наутилусам в какой-то момент всё это действо показалось не очень приличным - что за манера нарушать их интимное уединение! - и они решили провести простодушного старикана. Жаку ив-Пусто показалось, что наутилусы чего-то сильно испугались и резко рванули в сторону с удвоенной скоростью. Лихорадочно дёргая ластами он поспешил за ними, но где там! Наутилусы словно вели его по какой-то извилистой дороге, к одной лишь им ведомой цели. Всё вниз и вниз, вот уже и давление на пределе прочности акваланга, как вдруг ... у самого дна наутилусы разделились и бросились в разные стороны. Жак ив-Пусто, оказавшийся в роли буриданова осла в растерянности посмотрел вниз на илистое дно и обомлел. Его глазам предстало поистине удивительное зрелище: шестёрка здоровых креветок, ловко перебирая прозрачными лапками, куда-то быстро катила нечто похожее на плоскую консервную банку! Изумлённый профессор инстинктивно выхватил из-за спины герметический сачок и одним махом отправил туда это необъяснимое явление природы. Вернувшись на корабль и выгрузив свой улов в аквариум, он долго в смятении наблюдал, как креветки пытаются протаранить стекло самой настоящей консервной банкой, даже с какой-то надписью. Так ничего и не придумав Жак решил передать их своему другу-океанологу, жившему в Москве, на радиологическую экспертизу, тяжело вздохнул и завалился спать. В ту ночь штормило, корабль качало, и доброму старикану снилось, что он выныривает из пучины, а на него смотрит вчерашний туземец, издает неприличный звук, и во лбу у него загорается шахтёрская лампочка...
Долго ли, коротко ли, но экспедиция Жака ив-Пусто закончилась удачно, с триумфальными километрами плёнки и тоннами образцов в железных ящиках. Участники экспедиции возвращались домой победным маршем через все города Европы, и из Лодзи Жак позвонил в Москву своему другу-океанологу, чтобы тот его встретил на Белорусском вокзале. Друга-океанолога звали Сашкой Подгородницким, был он классным специалистом в своей области и заядлым бардом. Большинство времени он шлялся по разным океанологическим выездам, а когда не шлялся, сидел у себя на кухне, попивал чаёк и писал песни про всё, что видел в своих путешествиях. Эти песни, кстати, были довольно популярны, и их с удовольствием пели в определённых кругах, особенно те, которые про любовь. Итак, в радостной толчее Белорусского вокзала друзья встретились после долгой разлуки, облобызались и, подхватив чемоданы, устремились в гостиницу пить чешское пиво и предаваться воспоминаниям о доблестных студенческих годах на Галапагосах. Ах, Галапагосы! Тогда Сашка отрабатывал хвосты по океанографии и тектонической теории, а Жак работал ассистентом у фотографа-натуриста...
Вечером, уже расставаясь, Жак ив-Пусто неожиданно спохватился, выхватил из чемоданов какую-то жестяную коробку, на вид не отличающуюся от прочих, и вручил её Сашке Подгородницкому со словами:
- Вот, специально привёз для тебя. Разберись с этим, пожалуйста.
Слегка удивлённый Сашка поблагодарил профессора и с коробкой под мышкой отправился на метро к себе в Орехово, рассеяно сочиняя в уме новую песню про Галапагосы. Вернувшись домой и попив чайку, он даже не сразу обратил внимание на подарок, а только дочитав газету с телепрограммой и расстелив её на кухонном столе, вспомнил, что Жак просил его с чем-то разобраться. Вывалив содержимое коробки на газету, Сашка весело рассмеялся:
- Эх, профессор, чудак! Пиво-то забыл!
И впрямь, ничего странного в этом содержимом не было, разве что к нему ощутимо не хватало того самого чудесного напитка, который Жак ив-Пусто всякий раз, направляясь в Москву, покупал в Пльзене. На столе покоились несколько тихоокеанских креветок, хоть и больших, но неотличимых от тех, что продавались в магазине "Океан" недалеко от Сашкиного дома. Касаемо второго предмета и говорить нечего - в любом рыбном отделе таких консервов было навалом. С вполне ясной надписью на русском языке: "Килька тихоокеанская первый сорт".
"Шутник старикан, - думал Сашка, нарезая чёрный хлеб, - Бог с ним, с пивом, так съем. А взамен подарю консерву с морской капустой. Или с кукумарией, чтоб мало не казалось..."
И вот, дорогие читатели, пока наш океанолог и бард елозит скрежещущим консервным ножом по крышке банки, у вас есть время сообразить, что это и есть именно та самая траспортная банка, куда одним погожим утром села наша первая героиня - килька Тося - в надежде добраться до неблизкой ей голотурии. Ай-яй-яй, какая ирония судьбы! Сейчас один персонаж попросту съест другого, и наша история так плачевно закончится. Но не пугайтесь. Настоящая история ещё только началась!
Продолжение следует
Как раз примерно в это же время синие и глубокие воды великого океана бороздил научно-исследовательский корабль весёлого и неунывающего старикана Жака ив-Пусто. Жак ив-Пусто увлекался тогда древними моллюсками, воспетыми в названии подводной лодки капитана Немо, которым бредил с детства, читая Жюля Верна с фонариком под одеялом. Короче говоря, нравились ему наутилусы. Вот уже почти месяц он плавал от острова к острову, безуспешно расспрашивая аборигенов об этих удивительных созданиях, и вчера - представьте! - ему улыбнулась удача. Один разговорчивый туземец поведал ему, что его покойный прадед часто рыбачил где-то у северной оконечности их острова, если господин профессор правильно понимает, (остров был идеально круглой формы), бил деревянной острогой электрических скатов, как вдруг воды пред ним расступились, и из океана вышло существо, похожее на то, что описывает господин весёлый профессор, только раз в десять больше; будто бы оно свистнуло три раза и издало дивный звук, а во лбу у него при этом загорелась звезда. Перепуганный прадед, не помня себя вплавь добрался до острова и сообщил удивительную новость соплеменникам, но те посчитали его укушенным бешеным тараканом и всерьёз не восприняли. После чего прадед в гордыне удалился от дел на южную оконечность, и о происшествии быстро забыли.
Добрый Жак ив-Пусто был вне себя от радости. Он расцеловал оторопевшего туземца в обе щёки и, подарив ему по рассеянности вместо зеркальца и бус проездной билет в парижском метро, стремглав бросился на свой корабль. Разбудив капитана, он приказал немедленно свистать всех наверх, одевать акваланги и свистать к северной оконечности. Что они и сделали.
Пршло не так уж и много времени, когда уже посиневший от затяжных ныряний Жак ив-Пусто наконец обнаружил пару наутилусов. Были они, естественно, вполне нормальными, никаких неприличных звуков не издавали и звёздами не светили - их изображения в атласе по крайней мере от них не отличались. Боясь спугнуть удачу весёлый старикан схватил огромную подводную кинокамеру, напичканную электроникой и способную снимать в полной темноте, вверх ногами и даже если вода зальётся внутрь, молодцевато закусил загубник акваланга и бросился в пучину. Доплыв до наутилусов, он поймал их в окуляр и чуть не заплакал от счастья. Наутилусы же, эти морские евреи, куда-то озабоченно направлялись, задумчиво шевелили щупальцами, мерно покачиваясь в мутной толще и стараясь не обращать внимания на отважного исследователя. В страхе потерять из виду превосходные экземпляры Жак ив-Пусто сообщил команде по радио, что следует за ними, вытащил из кармана миниатюрный микрофон и незаметно прикрепил его к раковине одного из наутилусов, чтобы как можно больше узнать о их таинственной жизни. (И это впоследствии сыграло немаловажную роль в нашей истории!) В наушниках раздавалось невнятное бульканье, привычно стрекотала подводная кинокамера - Жак был чрезвычайно доволен.
Но наутилусам в какой-то момент всё это действо показалось не очень приличным - что за манера нарушать их интимное уединение! - и они решили провести простодушного старикана. Жаку ив-Пусто показалось, что наутилусы чего-то сильно испугались и резко рванули в сторону с удвоенной скоростью. Лихорадочно дёргая ластами он поспешил за ними, но где там! Наутилусы словно вели его по какой-то извилистой дороге, к одной лишь им ведомой цели. Всё вниз и вниз, вот уже и давление на пределе прочности акваланга, как вдруг ... у самого дна наутилусы разделились и бросились в разные стороны. Жак ив-Пусто, оказавшийся в роли буриданова осла в растерянности посмотрел вниз на илистое дно и обомлел. Его глазам предстало поистине удивительное зрелище: шестёрка здоровых креветок, ловко перебирая прозрачными лапками, куда-то быстро катила нечто похожее на плоскую консервную банку! Изумлённый профессор инстинктивно выхватил из-за спины герметический сачок и одним махом отправил туда это необъяснимое явление природы. Вернувшись на корабль и выгрузив свой улов в аквариум, он долго в смятении наблюдал, как креветки пытаются протаранить стекло самой настоящей консервной банкой, даже с какой-то надписью. Так ничего и не придумав Жак решил передать их своему другу-океанологу, жившему в Москве, на радиологическую экспертизу, тяжело вздохнул и завалился спать. В ту ночь штормило, корабль качало, и доброму старикану снилось, что он выныривает из пучины, а на него смотрит вчерашний туземец, издает неприличный звук, и во лбу у него загорается шахтёрская лампочка...
Долго ли, коротко ли, но экспедиция Жака ив-Пусто закончилась удачно, с триумфальными километрами плёнки и тоннами образцов в железных ящиках. Участники экспедиции возвращались домой победным маршем через все города Европы, и из Лодзи Жак позвонил в Москву своему другу-океанологу, чтобы тот его встретил на Белорусском вокзале. Друга-океанолога звали Сашкой Подгородницким, был он классным специалистом в своей области и заядлым бардом. Большинство времени он шлялся по разным океанологическим выездам, а когда не шлялся, сидел у себя на кухне, попивал чаёк и писал песни про всё, что видел в своих путешествиях. Эти песни, кстати, были довольно популярны, и их с удовольствием пели в определённых кругах, особенно те, которые про любовь. Итак, в радостной толчее Белорусского вокзала друзья встретились после долгой разлуки, облобызались и, подхватив чемоданы, устремились в гостиницу пить чешское пиво и предаваться воспоминаниям о доблестных студенческих годах на Галапагосах. Ах, Галапагосы! Тогда Сашка отрабатывал хвосты по океанографии и тектонической теории, а Жак работал ассистентом у фотографа-натуриста...
Вечером, уже расставаясь, Жак ив-Пусто неожиданно спохватился, выхватил из чемоданов какую-то жестяную коробку, на вид не отличающуюся от прочих, и вручил её Сашке Подгородницкому со словами:
- Вот, специально привёз для тебя. Разберись с этим, пожалуйста.
Слегка удивлённый Сашка поблагодарил профессора и с коробкой под мышкой отправился на метро к себе в Орехово, рассеяно сочиняя в уме новую песню про Галапагосы. Вернувшись домой и попив чайку, он даже не сразу обратил внимание на подарок, а только дочитав газету с телепрограммой и расстелив её на кухонном столе, вспомнил, что Жак просил его с чем-то разобраться. Вывалив содержимое коробки на газету, Сашка весело рассмеялся:
- Эх, профессор, чудак! Пиво-то забыл!
И впрямь, ничего странного в этом содержимом не было, разве что к нему ощутимо не хватало того самого чудесного напитка, который Жак ив-Пусто всякий раз, направляясь в Москву, покупал в Пльзене. На столе покоились несколько тихоокеанских креветок, хоть и больших, но неотличимых от тех, что продавались в магазине "Океан" недалеко от Сашкиного дома. Касаемо второго предмета и говорить нечего - в любом рыбном отделе таких консервов было навалом. С вполне ясной надписью на русском языке: "Килька тихоокеанская первый сорт".
"Шутник старикан, - думал Сашка, нарезая чёрный хлеб, - Бог с ним, с пивом, так съем. А взамен подарю консерву с морской капустой. Или с кукумарией, чтоб мало не казалось..."
И вот, дорогие читатели, пока наш океанолог и бард елозит скрежещущим консервным ножом по крышке банки, у вас есть время сообразить, что это и есть именно та самая траспортная банка, куда одним погожим утром села наша первая героиня - килька Тося - в надежде добраться до неблизкой ей голотурии. Ай-яй-яй, какая ирония судьбы! Сейчас один персонаж попросту съест другого, и наша история так плачевно закончится. Но не пугайтесь. Настоящая история ещё только началась!
Продолжение следует
Tags: